Дамир  - Ирина Давыдова

— Лии в сок ты яду добавила?

Она застыла и резко оторвалась от шеи, взволнованно посмотрев мне в глаза.

— Зачем интересуешься?

— Интересно стало, сейчас-то уже все равно, она с Шираевым.

— Ты прав, все равно уже ты со мной. Да, это была я, просто было невыносимо больно смотреть, как она трется около тебя. А я ведь сразу поняла, что ты только мой.

— А почему, когда мы по камерам смотрели, ничего подозрительного не нашли?

— Я просто за несколько дней раньше стакан натерла и поставила подальше, где обычно они не доходят до сотрудников. А я знала, какой мне понадобится, если что.

— Смелая, однако!

Тварь, рассказывает так, словно сделала что-то доброе, чем можно было похвастаться, а на самом деле едва ли не убила человека.

— Ради тебя, котенок, я на все готова.

— На все, говоришь Ладно, разденешься для меня?

— Все, что попросишь, — прильнув к губам, прошептала она, а я резко поставил ладошку, не давая ей себя поцеловать.

— Тогда сними с себя тряпки, а я пока отвернусь.

— Ты не будешь смотреть, как я раздеваюсь?

— Нет, хочу сразу же увидеть тебя голой.

Я поднялся из кресла вместе с Аней, поставил ее на пол и, проходя к двери достал из кармана телефон, ни разу не обернувшись на девушку.

— Ты пока раздевайся, и как только будешь готова, скажешь.

Она только хохотнула и по шуршанию я понял, с легкостью принялась раздеваться, даже не спросив, закрыта ли дверь. Я быстро набрал сообщение, которое было мгновенно доставлено по адресу, а уже через несколько секунд в кабинет вошел мужчина чуть старше меня с двумя бритоголовыми охранниками.

— Дамир, что это такое? воскликнула Аня, боковым зрением я заметил, как она стала прикрываться, и очень удивился ее стеснению.

— Зураб, ты можешь забирать эту красавицу, — кивнул в сторону шипящей девушки.

— Хорошая, не потасканная. Пока что, — улыбнулся он и медленно подошел к ней.

— Анечка нуждается в деньгах, а еще сказала, что ради меня готова на все

— Дамирушка, ты что групповуху удумал?

— Веселая она девочка, — заметил Зураб, и остановившись около нее, добавил, — у меня будет много на нее клиентов.

— Что вы себе позволяете? закричала Аня, быстро натягивая блузку и юбку.

— Ровно то, что ты заслужила, ни больше, ни меньше, — ответил я, наконец-то обернувшись, чтобы посмотреть в глаза, в которых теперь плескалась только злость.

— Дамир Тимурович, что вы за нее хотите?

— Ничего! Только, чтобы она была на том месте, которого достойна.

— Дамир, ты не поступишь так со мной! начала осознавать, что происходит, и схватила в руки свою сумочку, с остервенением прижимая ее к груди.

Я молча обошел стол и уселся в свое кресло, не собираясь вести с ней беседы. Я услышал то, что хотел знать, и Аня подтвердила свою виновность, а значит, отправится туда, где ей и место.

— Давай, конфетка, ступай. Мы тебе обеспечим интересное будущее, — произнес Зураб, и кивнул одному из охранников, чтобы подхватывал эту пигалицу и тащил на выход.

— Дамир, не делай этого, я прошу тебя, не делай, — ее последние слова утонули вдали, и я расслабился, радуясь долгожданной тишине.

— Вы действительно ничего не хотите за нее?

— Нет, Зураб, не хочу. Она навредила моей женщине, теперь я желаю, чтобы понесла наказание за содеянное.

— Я вас понял. Ну, что же, благодарю и желаю счастья в личной жизни.

Я приподнялся, и мы пожали друг другу руки, а когда, наконец-то, я остался в кабинете один, понял, что только теперь чувствую, что смог отомстить за свою девочку. Плевать, если перед кем-то мог показаться расчетливой тварью, для меня теперь нет ничего важнее моей семьи, а за них я могу делать даже самые страшные вещи. Ублюдок Шираев еще быстро отделался, оказавшись слабаком, не выдержавшим пытки, но зато перед смертью надеюсь он хоть немного понял, что могла ощущать Лия, когда он трогал ее против воли. Аня же поплатилась за свою жадность и смелость, и пусть будет благодарна, что я обеспечил ей безбедное будущее, а мог поступить куда жестче, например, отдать полуживую на съедение псам

— Да твою мать, что еще! вспылил я, услышав стук в дверь.

— Guten Tag, mein lieber Bruder («Добрый день, мой дорогой брат». - с нем. прим. авт.), — весело поприветствовал Кирилл, входя в кабинет с улыбкой до ушей.

— В чем причина веселья?

— А почему нет?

— Неужели тебе есть чему радоваться? я проследил, как он сразу направился к бару.

— Ну, о себе я пока молчу, — брат налил в два стакана виски и один подал мне, усаживаясь удобно на диван.

— Я так понимаю ты был дома?

— Ага, с мамой пообщался, на Лапочку вашу посмотрел.

— И?

— Что «и»?

— Как там Лия?

— Я не смотрел на Лию, мне почки мои дороги.

— Ты сейчас досмеешься!

— Чего ты злой такой? Что случилось? непонимающе посмотрел на меня брат, а я устало потер глаза, понимая, что нам тоже предстоит разговор.

— Ничего такого не произошло, чтобы я улыбался, как ты.

— Подробнее

— Лия мне все рассказала, — начал я, глотнув виски, и отставляя стакан. Мы с тобой были на прицеле.

— Стоп! Что ты имеешь в виду?

— Шираев поставил нас на прицел, и тем самым заставил Лию уйти от меня.

Вспоминать рассказ малышки было не совсем легко, поэтому вдаваться в подробности не собирался.

— Она нас защищала св

— Не надо это произносить, прошу.

— Охренеть! Кирилл, находясь в шоке, резко потер лицо, и посмотрел на меня ошарашенным взглядом. Напомни мне, чтобы я памятник ей поставил! Су*а, да эту гниду надо возродить и снова наказать, только куда жестче, чтобы падла испытал все муки ада!

— Не один ты хочешь это сделать, поверь мне.

— Дамир, я задам один вопрос, ладно?

— Валяй.

— А отказаться от дочки, тоже он заставил? неуверенно проговорил Кирилл, и мои руки крепко сжались в кулаки, желание разгромить все в хлам становилось все сильнее.

— Если бы Лия не написала отказ, то он бы сделал так, что Лику отправили бы на органы.

Брат замер, смотря на меня выпученными глазами, а я устало потер переносицу, не до конца понимая, что пришлось пережить Лии. Какую боль в тот момент испытывала она, стоя между двумя невероятно сложными условиями. Бросить ребенка, или вынести приговор смерти ему же, своему малышу. Она одна все это переживала, без поддержки и доброго слова, просто вырвала из себя сердце, и выбрала то, что могло принести меньшую утрату.